Воспоминания беженцев. Астрахан Фаина.

24 июня 1941 г. с нарастающим гулом к Минску приближается армада немецких самолётов, которые вероятно будут бомбить  город.

С безумными глазами, спеша укрыться, бегут люди, и мы с мамой  бежим в этой толпе.

Я крепко ухватилась за мамино платье.

Я не знала, что вывалившиеся из самолётов предметы, называются – бомбы, а кресты на самолётах называются – свастика.

Мне всего 6 лет.

Информированность была не на сегодняшнем уровне.

Мы с мамой забежали в дом к дяде Якову и только

здесь мама начала приходить в  себя,

после увиденного ада.

Перед самой войной мы жили в Бобруйске. Папа, окончив  танковое  училище, служил недалеко от Бреста, а мама работала учителем  в  Бобруйске. Буквально за две недели до войны мама взяла отпуск, и мы поехали к папе. Хорошо помню день начала войны. Мы с папой, взяв одеяльце и книгу, пошли на лужайку, а мама осталась готовить обед. Папа быстро заснул, а я играла рядом с ним с куклой. Вдруг слышу крик мамы: «Давид, война!» Папа вскочил, отдал меня маме и побежал в штаб. Через очень короткое время за женами военных, пришла  грузовая машина. Таким мне запомнился первый день войны.

Из–за бомбёжек путь до Минска занял больше времени ,чем обычно. Не задерживаясь, мы перебрались в городок Червень , на подступах к которому уже располагались немецкие войска. Эвакуироваться в тыл страны не было возможности. От неминуемой смерти от рук немецких фашистов спас случай. Дядя Яша закончил эвакуацию завода и выкроил несколько часов, чтоб проведать нас. Проезжая на велосипеде через лесок, он увидел знакомого водителя грузовой машины. Тот попросил дядю Яшу помочь. Дядя Яша согласился при условии, что на машине они заедут и заберут всю родню. Поехать с нами отказалась тётя Гутя, так как не могла оставить больного мужа. Только мы уселись в машину,  как появился офицер Красной Армии. Он запретил садиться в машину. Дядя Яша показал документ ответственного работника, и офицер тоже уселся в кузов. На блокпосту д. Яша предупредил, что в кузове сидит подозрительный военный. Его арестовали. Мы тогда не знали, что за несколько дней до начала войны, немцы забросили для совершения  диверсий и  создания паники специальные подразделения «Брандербург 800». Офицер был одним из них. Так дядя Яша спас нас и посадил в вагон эшелона, который уходил на восток. Дорогой поезд часто бомбили. Я научилась определять по звуку свои и немецкие самолёты. Спустя некоторое время мы приехали в Мордовию. Здесь мы расстались с семьёй дяди Яшы, так как нас определили в разные районы. Дядя Яша попросился в Армию. Его направили на курсы и потом сбросили в леса Белоруссии, где он организовал партизанский отряд и был его командиром. А маму, как жену офицера приняли на работу библиотекарем в лагерь ГУЛАГа. Среди заключённых было много интеллигенции. Однажды я заболела и ,возможно я бы умерла, но спасла и выхаживала меня доктор Лебедева, попавшая сюда из Латвии. Маму часто отправляли с поручением отнести документы в отдалённый филиал лагеря. Однажды её стал преследовать какой–то мужчина и мама, чтобы оторваться от погони, прыгнула в болото и из последних сил добралась до лагеря. Там её привели в чувство и несколько дней лечили в лагерном медпункте.

Нас в лагере нашел второй мамин брат и забрал нас к себе в Свердловскую область. Мы ехали туда в вагоне для перевозки скота. В обязанности мамы входило поить коров и убирать навоз. Иногда эшелон останавливался далеко от водоразборной колонки, и мама едва успевала принести одно ведро воды, рискуя опоздать к отходу эшелона. В обязанности мамы входило убирать навоз. Однажды через открытую дверь мама выбросила лопату жидкого навоза на головы немецких военнопленных, работавших на очистке подъездных путей станции под охраной автоматчиков. Это была непреднамеренная месть бывшим фашистам за то, что они сделали с нами.

Почти до января 1945 года мы  получали от папы редкие письма. Его оптимизм передавался и нам. Мама всю себя отдавала работе. Я училась и жила надеждой окончания войны и возвращения папы. В начале 1945 года от папы приходили письма, в которых были нотки грусти в преддверии своей смерти. Да, мой папочка погиб при штурме  Берлина за восемь дней до Победы.   В одном из своих писем он писал, что воюет в частях, в которых воевал и погиб наш родственник. Значит в пехоте.

Но почему?

Ведь папа был танкистом.

И только после того, как я прочитала книги писателя Марка Солонина, до меня начали доходить и вырисовываться фрагменты гибели лучших людей Армии.

Маршал Жуков, которого звали, не иначе, как кровавый маршал,   в приказном порядке требовал от подчинённых быть мародёрами.

Многие соглашались и набивали составы с награбленными произведениями искусства, для маршала.

А тех, кто отказывался заниматься мародёрством, переводили в штрафные роты и бросали в самые опасные места наступления. Видимо, и мой папа, не согласившись  принимать участие в выполнении  унизительных приказов, попал в штрафбат и погиб. Мама получила от командования  части, в которой воевал и погиб папа, письмо со словами высокой оценки папиных качеств. Я уже давно стала  мамой и бабушкой, но образ любимого папы не покидает меня, как и всё то, что мы пережили во время войны.

Астрахан Фаина

———————-

! Мнение редакции может Не совпадать с мнением авторов публикаций на данном сайте ! !